Вычитал в своей уже практически настольной книге «Fashion East» (об истории моды стран соцлагеря) такую мысль о моде СССР: этнические образы служили идеологическим барьером на пути западных модных тенденций.
Мода СССР, не бытовая, а та, что шла сверху, всегда работала с фолклорными мотивами, орнаментами, формами. И если в 20-е это еще была история об этническом и культурном разнообразии молодого государства, то в 30-е «... народная культура превратилась в один из элементов всепоглощающего сталинского мифа. Этнические образы, используемые дизайнерами, синтезировали мотивы бесконечного числа орнаментов, созданных населяющими Советский Союз народностями, унифицируя и сглаживая их специфические черты» (цитата из Fashion East).
И этот «модный» курс просуществовал до самого конца государства – в формате этически и эстетически непробивной «витрины», направленной на взгляд Запада.
Но в чем суть моды? Она всегда следует за «новым», зависит от него, отражает быстро меняющуюся реальность. А один из принципов тоталитарного государства – остановить время в пределах своих границ, отключить свое время от глобальных обновлений. Поэтому мода, как энергия нового – это не то, что способствует искусственной стагнации, направленной на сохранение целостности и устойчивости единой идеологической системы, а наоборот. И что же тогда сделать с модой? Как нейтрализовать ее революционный потенциал? Повернуть вспять, в некотором смысле, заменить будущее прошлым. И тут на помощь приходят «безопасные» этнические истории. Сначала - как прекрасное пестование культурных разностей. А потом как конкретный melting pot с застывшей лавой.
Кстати, интересно, как западная мода, например, в 70-е, работала с этникой – смешивала все со всем, делала такие повороты, что захватывало дыхание, как Ив Сен Лоран с русско-дягилевско-ориентальными мотивами, далекими от исконно этнических смыслов и форм, или Эмилио Пуччи с такими узорами, в которых считывалось что-то общее этническое, но угадать первоисточник было невозможно. Первично только видение автора моды, для которого прошлое, аналитически или хаотически деконструированное, является фундаментом для будущего. Никакой реконструкции и фольклористики, только свобода моды.
Кажется, что сегодня российским дизайнерам, которые в 2020-м и 2021-м годах выстроили свои прекраснодушные истории на этнических культурных «пространствах» и с оглядкой на главный модный порок периода пандемии – культурную апроприацию, пора начинать деконструировать фольклористскую локальность и чем смелее, тем лучше – для самого Времени, которое должно идти вперед.
То есть ты предрекаешь эстетику Ссаной Тряпки?
Вообще какой-то провокационный дух у концепции. Вот ещё год назад Бостон консалтинг наисследовали, что российский потребитель хочет индивидуального и связанного с традиционным наследием. А в мире ничего такого нет, как оказалось. И сейчас в ситуации, когда есть 20-30 тыс микро-брендов, непотраченные потребителем деньги, кажется, что бренды будут искать способ отличаться друг от друга, работая с локальностью, не обязательно с этникой.
Ну и другой аргумент, что все интеллектуалы бьются за дайверсити, многообразие. Потому что сохранить в культуре как можно большее многообразие - это закон устойчивости системы. И это значит, что локальный код - то есть не только национальный, но и исторический и природный контекст - это формула выживания среди тысяч небольших брендов, пришедших на смену 200 самых известных.
Привет. Спасибо за вопрос.
Я придерживаюсь мысли, что поиск идентичности и копание в глубь, поиск своих корней и дальнейшая работа с кодами, это скорее обратный процесс. Процесс глубиной работы, когда основные потребности по пирамиде Маслоу уже закрыты.
В советской эстетике этника была практически единственной возможностью для фантазий и «обязательной программой». Но это не была работа с локальными кодами. Поэтому часто и смотрелась как что-то наносное, лубочное.
Но твоя мысль цепляет меня и заставляет круть ещё эту мысль.